Мнение о манипуляциях на шейном отделе позвоночника до настоящего времени неоднозначно. В некоторых случаях метод является эффективным, в некоторых – нет, но общепризнана опасность такого воздействия. Валид Салем представил результаты его исследовательской работы, в которой он сделал попытку разобраться в каких же ситуациях применение таких методик оправдано, а в каких – нет.
Цервикальная манипуляция представляет собой очень специфический клинический риск. Низкий, но реальный, и это может быть смертельным для пациента. Этот риск в основном связан с повреждением позвоночной артерии. Риск увеличился за счет полного вращения, связанного с тяжестью шейного отдела позвоночника (Thiel et al., 1994, Kuether et al., 1997).
Однако, следует отметить, что использование НПВП (нестероидные противовоспалительные препараты) может вызвать серьезные осложнения до смерти со средней частотой около 2% в год и до 10% в год для пациентов с высоким риском (Silverstein et al., 1995), тогда как риск осложнений при манипуляции шейки матки составляет от 5 до 10 на 10 миллионов.
Фактически манипуляции с использованием высокоскоростных техник улучшают такие симптомы, как кривошея, боль в шее и некоторые формы головной боли (Coulter, 1998). Некоторые исследователи показали, что методы HVBA (высокая скорость низкой амплитуды) немедленно увеличивают диапазон движения соответствующего сустава (Mierau et al., 1988, Cassidy et al., 1992, Nansel et al., 1992, Nilsson et al. et al., 1996, Whittingham and Nilsson, 2001).
По данным других авторов (Gross et al., 2010, Miller et al., 2010) доказательство эффективности краткосрочных манипуляций при острой или хронической боли в шее является недостаточным. Теоретические основы для объяснения фундаментальных биомеханических механизмов также слабы. И какова же эффективность моделей, которые предлагают выполнить манипуляции ближе к анатомическому барьеру (т.е. более щадяще)? Это позиция специалистов, которые считают, что шейные манипуляции очень опасны.
Давайте рассмотрим биомеханическую концепцию работы с шейным отделом позвоночника.
До недавнего времени высокоскоростная манипуляция на шейном отделе позвоночника широко использовалась в мануальной медицине в виде простых методов скручивания с использованием двух основных компонентов движения: осевого вращения и тяги. Согласно объясняющим моделям Cyriax (1984) и Maigne (1996), манипуляция должна происходить в конце диапазона движения, где-то между анатомическим барьером и суставной дислокацией. Заблокированный позвоночно-двигательный сегмент должен быть помещен в положение, противоположное физиологическим связочным движениям (Gibbons and Tehan 2001, McCarthy 2001, Padhy et al., 2009), и некоторые авторы добавляют, что сегмент позвоночника, на котором клиницист хочет произвести кавитацию, никогда не должны блокироваться. Эту идею разделяют Эванс и Брин (2006), и блокировка должна охватывать только верхние этажи, но не целевой сегмент позвоночника. Технически этот механизм блокировки достигается, когда клиницист воспринимает конец движения или конечное натяжение, обычно называемое «моторным барьером». Выбор техники, компоненты движения и суставных амплитуд остаются, однако, определяющими факторами в успехе манипуляции.
В 2013 году Валид Салем и его команда провели функциональную КТ-диагностику из 20 бессимптомных субъектов (Salem et al., 2013). Для каждого пациента были сделаны два снимка: один в нейтральном положении, а другой — пассивное максимальное вращение головы.
В исследовании рассматривается новая ось движения во время манипулирования на шейном отделе позвоночника — спиральная ось. Она позволяет определить полную кинематику шеи с шестью степенями свободы. Результаты этого исследования показывают, что средняя максимальная амплитуда при вращении головы составляет 72,6 ± 5,3. В зависимости от уровня рассматриваемого шейного отдела позвоночника, выше или ниже, амплитуда этого вращения изменяется. Таким образом, 60-70% осевого вращения выполняют в верхнем шейном отделе позвоночника (C0-C1-C2), где также можно наблюдать гетеролатеральную латерофлексию и удлинение.
На уровне нижнего шейного отдела позвоночника, скорее, будет наблюдаться ипсилатеральная латерофлексия и растяжение уровней, расположенных выше С5, и изгиб для нижних уровней. Если рассматривать атлас (С1) в частности, мы можем наблюдать дополнительный каудальный сдвиг (порядка 2 — 3 мм) вдоль оси движения относительно оси (С2).
Результаты показывают, что на уровне верхнего шейного отдела позвоночника латерофлексия связана с противонаправленным вращением и небольшим растяжением. На более низких уровнях, латерофлексия связана с ипсилатеральным вращением и сгибанием-растяжением. Этот «танец атласа» во время вращения может быть интересен клинически, чтобы уменьшить напряжение в связках и тем самым защитить их.
Эта экспериментальная модель атласа противопоставлена теоретической модели «хот-дога», в которой первый шейный позвонок представлен просто как клин между затылком и осью второго шейного позвонка. Таким образом, исследование позволяет улучшить различные технические подходы к манипуляциям на шейном отделе позвоночника, обозначая анатомию и биомеханику в центре внимания остеопата.
Цоллер К.А. (перевод статьи «Physiologie de la colonne cervicale : Fryette, hors-la-loi ?» L’ostéopathe magazine № 19)
